Рейтинг:   / 0

19 марта в Молодежной библиотек прошел Час поэзии, посвященный 100-летию со дня рождения русской и советской поэтессы Вероники Тушновой. Участниками мероприятия стали школьники 9 класса СОШ № 20 г. Луганска. Они смогли не только многое узнать о жизни поэтессы, услышать ее произведения, но и послушать песни на стихи В. Тушновой, а также посмотреть о ней фильм.

Вероника Тушнова родилась в семье учёного, профессора Казанского ветеринарного института Михаила Павловича Тушнова. Мать — Александра Георгиевна Постникова, выпускница Высших женских Бестужевских курсов в Москве. В Казани семья жила в доме на Большой Казанской улице, затем на улице Миславского. Летом — на Волге, в Шеланге. Память о родных волжских просторах всю жизнь питала творчество Вероники. Увлечения её детства и юности — животные и цветы. Вспоминает довоенное: ловит бабочку, схватила, держит в руке... а бабочка уже мертва. Так и счастье: есть — нету. Любимый был, ушел — и нет. Правда двоится, тускнеет, исчезает... и только если ее назвать, оживает в слове. Магия слова, эйфория стиха, одержимость поэзией — наркоз поколения, настроенного эпохой на счастье и угодившего в смертельную засаду.

Биографы особо отмечают властный и деспотичный характер отца Вероники, в семье всё подчинялось его желаниям и воле, вплоть до распорядка дня, подачи на стол обеда или ужина. В 1928 году она окончила в Казани одну из лучших школ № 14 им. А. Н. Радищева с углублённым изучением иностранных языков, хорошо говорила по-английски и по-французски. Первым заметил литературную одарённость Тушновой её школьный учитель литературы Борис Николаевич Скворцов, нередко читавший её сочинения вслух как образцовые. После школы, по настоянию отца, видевшего в ней будущего врача, поступила на медицинский факультет Казанского университета. В 1931 году в связи с переводом отца во Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ) семья переехала из Казани в Ленинград, где Тушнова продолжила учиться в мединституте. Вскоре семья переезжает в Москву, где отец, как известный учёный, получает квартиру на Новинском бульваре. В столице занялась живописью, тогда же началось серьёзное увлечение поэзией. В 1938 вышла замуж за врача-психиатра Юрия Розинского. И только после смерти отца, в 1935 году, Вероника, аспирантка кафедры гистологии ВИЭМ и без пяти минут кандидат наук, идет к поэтессе Вере Инбер советоваться, что ей делать со стихами. Та говорит: поступать в Литературный институт. Но это дело не быстрое: тут и замужество, и рождение дочери (стихи о рождении дочери становятся первопубликацией). Наконец, она поступает в Литинститут. Весной 1941 года... ...А осенью с маленькой дочерью и больной матерью на руках — эвакуируется в свой родной город, в Казань, и начинает работать палатным врачом нейрохирургического госпиталя. Дебютным сборником стихов и поэм стала «Первая книга» (1945), вышедшая в издательстве «Молодая гвардия». Помог составить и отредактировать книгу знаменитый поэт П. Антокольский. Второй сборник Тушновой — «Пути-дороги» — вышел только через 9 лет после первого, в 1954. С наибольшей полнотой обострённое лирическое чувство поэтессы раскрылось в последние годы жизни в сборниках «Память сердца» (1958), «Сто часов счастья» (1965) и других, в которых она размышляет о высокой любви, о глубоких человеческих отношениях. Творчеством Тушновой был очарован знаменитый актёр Василий Качалов, который, буквально «зачитывал» домашних и гостей стихами Вероники. В 1947 году она принимает участие в Первом Всесоюзном совещании молодых писателей, о котором его участники (вчерашние солдаты, половина — на костылях, все — с орденскими колодками) будут вспоминать всю жизнь. Марк Соболь, в частности, расскажет, как он остолбенел, обнаружив, что "литконсультант "Комсомольской правды" Вероника Тушнова" (так она подписывает свои ответы на стихи, присылаемые в редакцию) "ошеломляюще красива". А вот такими предстают мои герои в описаниях знавших их людей:«У Вероники — красота жгуче-южная, азиатская (скорее персидского, чем татарского типа)» (Лев Аннинский) «Красивая, черноволосая женщина с печальными глазами (за характерную и непривычную среднерусскому глазу красоту её называли смеясь «восточной красавицей»)».

«Вероника была потрясающе красива! Все мгновенно влюблялись в неё... Не знаю, была ли она счастлива в жизни хотя бы час... О Веронике нужно писать с позиции её сияющего света любви ко всему. Она из всего делала счастье...» (Надежда Ивановна Катаева-Лыткина).

В ее жизни было два брака. Вторым мужем Тушновой (с начала 1950-х годов) был Юрий Павлович Тимофеев, литератор, главный редактор издательства «Детский мир». Прожили они вместе около 10 лет, расставание было очень тяжёлым. И наконец встреча, которая перевернула всю ее жизнь: в 1961 году Вероника Тушнова встретила поэта Александра Яшина. Неизвестно, при каких обстоятельствах и когда точно они познакомились. Вероника Тушнова полюбила Яшина горько и безнадежно, посвятив ему свои самые прекрасные стихи, вошедшие в её последний сборник «Сто часов счастья». Безнадежно — потому что Яшин, отец семерых детей, был женат уже третьим браком. Близкие друзья шутя называли семью Александра Яковлевича «яшинским колхозом». «Неразрешимого не разрешить, неисцелимого не исцелить...». Вот, как описывали Яшина те, кто его знал: «Меня немало удивил облик Яшина, который показался мне не очень деревенским, да пожалуй, не очень и русским. Большой, горделиво посаженный орлиный нос (у нас такого по всей Пинеге не сыщешь), тонкие язвительные губы под рыжими, хорошо ухоженными усами и очень цепкий, пронзительный, немного диковатый глаз лесного человека, но с усталым, невесёлым прижмуром...» (Фёдор Абрамов). Они встречались тайно, в других городах, в гостиницах, ездили в лес, бродили целыми днями, ночевали в охотничьих домиках. А когда возвращались на электричке в Москву, Яшин просил Веронику выходить за две-три остановки, чтобы их не видели вместе. Сохранить отношения в тайне не получилось. Друзья осуждают его, в семье настоящая трагедия. Разрыв с Вероникой Тушновой был предопределён и неизбежен. А исцелиться от своей любви, судя по её стихам, Вероника Тушнова могла только собственной смертью. В 1965 году у Вероники обнаруживают онкологию. Когда Вероника лежала в больнице в онкологическом отделении, Александр Яшин навещал её. Марк Соболь, долгие годы друживший с Вероникой, стал невольным свидетелем одного из таких посещений: Я, придя к ней в палату, постарался её развеселить. Она возмутилась: не надо! Ей давали злые антибиотики, стягивающие губы, ей было больно улыбаться. Выглядела она предельно худо. Неузнаваемо. А потом пришёл — он! Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется. Вскоре тихо окликнула: «Мальчики...». Я обернулся — и обомлел. Перед нами стояла красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно. Улыбающаяся, с пылающими щеками, никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица. И тут я с особой силой ощутил, что всё, написанное ею, — правда. Абсолютная и неопровержимая правда. Наверное, именно это называется поэзией...

В последние дни перед смертью она запретила пускать Александра Яшина к себе в палату — хотела, чтобы он запомнил её красивой, весёлой, живой. Она ушла, когда ей едва исполнилось 50 лет. Остались рукописи в столе: недописанные листки поэмы и нового цикла стихов. Через три года после своей Любимой умер, тосковавший, и мечущийся в этой холодной тоске до последних дней, Александр Яшин. Диагноз звучал также зловеще - "рак" Как тут не вспомнить классическое: "Бывают странные сближенья!" После ее кончины Яшин посвятил Тушновой изумительные стихи:

Думалось, всё навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры её беспечной,
Силы её сердечной
Хватит на сотню лет.

Вот прикажу —
И явится,
Ночь или день — не в счёт,
Из-под земли явится,
С горем любым справится,
Море переплывёт.

Надо —
Пройдёт по пояс
В звёздном сухом снегу,
Через тайгу
На полюс,
В льды,
Через «не могу».

Будет дежурить,
Коль надо,
Месяц в ногах без сна,
Только бы — рядом,
Рядом,
Радуясь, что нужна.
Думалось
Да казалось...
Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла —
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву,
Зову.
Нет, ничего не поправится:
Из-под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу.
Живу?